Руслан Мусаев, искусствовед, художественный критик
Страсти по Андрею
Андрей Рублев (ок. 1360 – 1430) – самый известный и почитаемый на Руси мастер иконописи и монументальной фресковой живописи, миниатюрист, ученик Феофана Грека, канонизированный в лике преподобных Московским патриархатом (1988).Биография
О Рублеве сохранилось мало достоверной биографической информации. Он родился, скорее всего, в Московском княжестве, возможно, в ремесленной семье, на что указывает его прозвище («рубель» - инструмент для обработки кожи). Постриг принял в Троице-Сергиевом монастыре при Никоне Радонежском.Впервые летопись (Троицкая) упоминает имя мастера только в 1405 г. в связи с росписью Благовещенского собора Московского Кремля – чернец (монах) Рублев указан наряду со знаменитым Феофаном Греком и Прохором-старцем, или, как его еще называют, Прохором с Городца. Исходя из этого, можно сделать вывод, что Рублев уже был достаточно известным живописцем с большим опытом и навыками, раз ему поручили эту ответственную работу, да еще под таким началом. К большому сожалению, время не пощадило этот, несомненно, шедевр древнерусской художественной культуры.
Второй раз Андрея в летописи упомянули тремя годами позже – в 1408 г. Это было связано с работой Рублева в Успенском соборе во Владимире, где он вместе со своим подмастерьем Даниилом Черным делал росписи и создал иконостас (сохранность частичная). К тому времени Рублев уже приобрел собственный почерк и узнаваемый стиль, который впоследствии будет с переменным успехом копировать круг его учеников. С тем же Даниилом Черным и артелью подмастерьев Андрей расписывал интерьер Троицкой церкви Троице-Сергиева монастыря, руководя всем комплексом работ. Судьба этих росписей тоже оказалась плачевной – они до нас не дошли. В 1411 или 1425-27 гг. (вторая дата наиболее вероятна) Андрей Рублев обогатил сокровищницу мирового искусства, пополнив ее величайшим шедевром древнерусской иконописи – «Троицей».
Последней работой художника стали фрески Спасского собора Андроникова монастыря (1428-1430), от которых сохранились лишь фрагменты орнаментов. Рублев скончался 29 января 1430 г. и был погребен в этой обители около колокольни. Дата смерти была установлена архитектором и реставратором П. Д. Барановским по копии XVIII в. с надписи на утраченной надгробной плите. Благодаря Барановскому и Грабарю монастырь был спасен от окончательного разрушения и восстановлен. В 1947 г. Спасо-Андроников монастырь был наделен статусом заповедника, а с 1985 г. он является Центральным музеем древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. В 1993 г. археологические раскопки открыли миру старый престол Спасского собора с мощами, которые с большой долей вероятности могли принадлежать великому русскому мастеру.
Творчество
Мастера древнерусского искусства – будь то знаменитый Дионисий, будь то безвестные иконописцы – испытали огромное влияние творчества Андрея Рублева. На Стоглавом соборе (1551) иконопись Рублева была провозглашена образцом для подражания: прямо было ведено «писати живописцем иконы с древних образов, как греческие живописцы писали, и как писал Андрей Рублев и протчии пресловутые живописцы».В ХХ в. была проделана большая работа по реставрации работ древнерусского искусства, атрибуции по школам, и это в большой мере относится к открытию, можно сказать, «второму рождению» творчества Андрея. Вместе с расчищенными от позднейших записей иконами и фресками реставраторы открыли миру не только прекрасную средневековую живопись Руси, но и легендарную, выхваченную из эпохи аскетичной надиндивидуальности фигуру, воплотившую высшее понимание духовности и внутренней гармонии. Однако временная удаленность и документальная скудость создают проблему точной атрибуции творчества Рублева. Мы вынуждены разбить его сохранившееся до наших дней наследие на две разновесные группы: одна, несомненно, подразумевает участие мастера, другая ставит под вопрос авторство самого Рублева, хотя налицо признаки его непосредственного влияния, мастерства его учеников или школы, наличие косвенных исторических свидетельств и т.д. Конечно же, бесконечные споры об авторстве Рублева не стихают и в наши дни.
Работы, где авторство Рублева бесспорно:
• часть миниатюр «Евангелия Хитрово» (евангелисты и буквицы) (ок. 1395), (РГБ, Москва);• фрески Успенского собора во Владимире (1408);
• три иконы из деисусного чина («Спас в силах» (ГТГ), «Иоанн Предтеча» (ГТГ), «Апостол Павел» (ГРМ) и одна – из Праздничного ряда («Вознесение») (ГТГ), иконостас Успенского собора во Владимире (1408);
• икона «Святая Ветхозаветная Троица» (1425-1427) (ГТГ) из иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря;
• «Звенигородский чин» (иконы «Спас», «Архангел Михаил», «Апостол Павел») (1410 – 1420) (ГТГ) из Успенского собора на Городке в Звенигороде;
• фрагменты росписей (ок. 1427) Спасского собора Спасо-Андроникова монастыря. Уцелели лишь два небольших фрагмента с орнаментальной росписью на откосах двух из трех алтарных окон. В северном, левом, окне на правом откосе сохранились пять орнаментированных медальонов; в южном, правом — шесть (четыре круга на левом откосе и два — в своде арки).
Избранные работы, где авторство приписывается Рублеву (и/или его кругу):
• две иконы из деисуса («Великомученик Георгий» и «Великомученик Дмитрий Солунский») и семь из Праздничного ряда («Благовещение», «Рождество», «Сретение», «Крещение», «Преображение», «Воскресение Лазаря», «Вход в Иерусалим») иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля (происхождение – Симонов монастырь) (1410?);• иконы «Богоматерь Умиление Владимирская» (ВСМЗ), «Крещение» (ГРМ), «Воскрешение – Сошествие в ад» (ГТГ) (1408-1409) из Успенского собора во Владимире;
• маленькая икона (18х16) «Спас в силах» (1410-1411) (ГТГ);
• две иконы из деисусного чина («Апостол Петр», «Апостол Павел», «Дмитрий Солунский», «Архангел Гавриил») и одна из Праздничного чина («Крещение»), а также «Евхаристия» (СПМЗ) и Царские врата с изображением Благовещения и евангелистов (1425-1428) из Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря;
• икона «Иоанн Предтеча» (ок. 1425) (ЦМиАР) из Никольского Песношского монастыря около Дмитрова;
• 14 фрагментов фресок на алтарных столбах Успенского собора на Городке в Звенигороде («Флор», «Лавр», «Варлаам и Иоасаф», «Явление ангела Пахомию» и др.) (ок. 1400);
• фрагменты фресок на алтарной преграде Рождественского собора в Саввино-Сторожевском монастыре около Звенигорода (преподобные отшельники Антоний Великий и Павел Фивейский) (1420 – 1430).
Образы
К тому времени, когда создавалось «Евангелие Хитрово», Рублев уже был почитаемым русским мастером, чья рука заметна в работе над образами евангелистов. Среди них особенно примечателен ангел в круге – символ Матфея. Двухцветные крылья откинуты назад, что усиливает впечатление быстрого движения. Большое красное евангелие в золотом оформлении вовсе не кажется утяжеленным в руках легкого и стремительного ангела. Голова украшена голубой лентой, волосы вьются на фоне большого нимба, колорит одежды – голубой, белый, фиолетовый – очень характерен для палитры Рублева, равно как и стремление к невесомой чувственной поэтизации образов.Самая значительная по звучанию и содержанию композиция из рублевских фресок Успенского собора во Владимире – это, несомненно, «Страшный суд». Она замечательна, помимо прочего, тем, что такую объективно мрачную и драматическую сцену художник представил в виде светлого, дарящего надежду праздника, возвышающего торжество духовной сущности человека над внешним и мирским.
Новое, несвойственное ранее мастерам иконописи понимание духовной красоты и возвышенности столь дивным пластическим языком решается и в образах Звенигородского чина, где лаконизм контуров потрясающим образом сочетается с широкой манерой письма, образуя эффект монументальной живописи. Мощь, сила и величие центральной иконы чина – Спаса Вседержителя – демонстрирует высшую ступень в трактовке образа Христа. Столь же притягательно в гуманистическом смысле и изображение апостола Павла. Написанный в любимых серо-лиловых и голубых тонах, Рублев представляет нам сосредоточенного, тихого, сильного и телом, и духом философа. В этом образе столь же ярко выражено поэтическое начало, свойственное почерку мастера. Эта работа существенно контрастирует с более ранним византийским изображением Павла, которое, хоть и имеет схожие черты в композиции фигуры, проникнуто официозом, суровостью образа апостола, горячностью его характера.
Голова архангела Михаила, как отмечалось выше, очень характерна для искусства Андрея Рублева в иконографическом и колористическом решении. В его лике присутствуют все те же задумчивость и лиричность, тонкие светлые черты, а в целом мы ощущаем глубину содержания, редкостный колорит в тончайших оттенках, пусть и не дошедший до нас в первозданной красоте, но, несмотря на это, мягкий и выразительный, который является достижением Рублева и который получил особо яркое развитие в его творчестве.
Троица
Вершиной таланта Рублева и одним из величайших творений в искусстве является знаменитая «Троица». По документальным свидетельствам, она была написана «в похвалу Сергию Радонежскому» по заказу его преемника игумена Никона. В основе иконографии лежит распространенная библейская притча о явлении Всевышнего старцу Аврааму в образе трех ангелов, в более глубоком смысле – в Своем триединстве. Тринитарная проблема Отец-Сын-Святой Дух есть краеугольный камень в системе христианского философско-религиозного учения. В притче Авраам с женой Сарой угощали ангелов под сенью мамврийского дуба, где они открылись престарелым хозяевам и предрекли им рождение сына Исаака.Андрей Рублев отбросил ненужные для замысла подробности из Библии, достигнув исключительной символической глубины и универсума своего произведения. Основное внимание зрителя автор приковывает к фигурам трех ангелов, точнее, к движению их безмолвных взглядов и внутреннему общению. Ангелы восседают вокруг стола, на котором нет места для снеди, но есть только для чаши с головой тельца, что символизирует евхаристию и жертвенность Христа. Силуэты двух боковых фигур замечательным образом повторяют контуры чаши, что создает дополнительное композиционное звучание. Замыслу подчинено все – и компоновка фигур, и линейный ритм, и цвет. С помощью этих средств Рублев достигает впечатление законченности произведения, а повторения плавных линий и тщательно продуманная ритмичность всей композиции придают ей еле уловимое музыкальное наполнение. И особенно хочется подчеркнуть в «Троице» гениальный колористический дар русского мастера, которым не перестаешь восхищаться и сквозь столетия.
Одежда центрального ангела в красном хитоне и синем гиматии, от плеча до нижнего края украшенном яркой полосой – клавом, – отсылает нас к иконографическому образу Иисуса Христа. Вместе с ангелом справа изгибом стана и голов они обращены к третьему, сидящему прямо, чья голова не склонена, чей золотисто-лиловый цвет одежд указывает на царственную принадлежность, а взгляд выражает отеческую мудрость наставника. Это – Бог-Отец. Ипостась Святого Духа – ангел в зеленом одеянии. Объекты на заднем плане также символичны. Мамврийский дуб в транскрипции Рублева становится Древом Жизни, утверждая живое человеческое Христово начало Троицы. Дом, единственное указание на присутствие в этом повествовании Авраама и Сары, изображен за спиной Отца как намек на Божье Домостроительство творца всего сущего. И, наконец, гора как символ бескрайнего простора явно ассоциируется со спасением Ноя и всего человечества – голубем и Араратом, где ковчег надежды обрел приют. Гора в поэтике великого живописца вырастает за ангелом справа – Святым Духом, утешителем, утверждающим высокий смысл жертвенной, всеобъемлющей и всепрощающей любви. В то особенно непростое время – время Андрея Рублева – тематика, связанная с Троицей, воспринималась, в конечном смысле, как глубочайший символ духовного единения, всеобщей любви и самопожертвования. В «Житии Сергия Радонежского» говорится, что храм Троицы, где находилась эта икона Андрея Рублева, поставлен был Сергием, «дабы взиранием на святую Троицу побеждался страх перед ненавистной разделенностью мира».
Творческий принцип и стиль мастера
Андрей Рублев, конечно же, не состоял в отрыве от своего времени. Он воспринял с должным пиететом те «классические» византийские традиции XIV в., которые присутствовали в московских работах греческих мастеров, в искусстве своего учителя Феофана Грека (особенно в «Благовещенский» период). Вторым важнейшим звеном формирования художественного стиля Рублева стала увлеченность им исконно московской живописной школой, которая своей мягкостью линий, открытостью цвета и необыкновенной душевностью опирается на традиции владимиро-суздальского письма XII – нач. XIII вв.Лики и образы мастера вполне адекватны искусству Византии первой трети XV в. Но только в рублевских иконах и фресках гораздо больше кротости, смирения и просветленности; благородство, строгость и интеллектуальное превосходство, воспетые византийцами, уступают место простоте, скромности и поэтике, которые свойственны только русской душе. И поэтому лики – с русскими чертами, тонкими, некрупными, без наносной красивости, но всегда светлые и благодушные, определяемые как «рублевский тип».
Образа мастера исполнены богомыслия, они погружены в состояние безмолвного созерцания без проявления какого-либо внутреннего аффекта, страсти. Духовный восторг, если он и подчеркнут Рублевым, сообщается в виде блаженной улыбки или свечения всего облика, порой – в высокой степени вдохновения, как в изображении апостолов в росписях владимирского Успенского собора. Преображение объемов древнерусской живописи предстает так же, как и в искусстве Византии: округлость формы нивелируется, контуры и силуэты лаконичны и невесомы, замкнутые параболы линий, тонкие очертания складок на одежде, сообщающие фигуре дополнительную хрупкость, сияющий колорит. Рублев видоизменяет эти приемы греческого письма и оправляет жемчуг своего творчества в каноны, которые стали характерны для русского искусства конца XIV – начала XV веков. Рублев достигает музыкальности ритмов и певучести линий; одеяния становятся воздушными, повороты и наклоны голов – мягкими, колорит – нежным и светлым. Должны быть во всем, в каждой детали райское спокойствие и гармония, в каждой линии и прикосновении кисти – гуманизм и добродушие.
Истоки созерцательной глубины Андрея Рублева кроятся, что немаловажно подчеркнуть, в колоссальном распространении исихазма в Византии в эпоху, когда он творил, и преемственность Москвы как третьего Рима в этом аспекте религиозного самосознания тут налицо. Волны исихазма прокатились по всему христианскому миру первой половины XV века, наполняя новым содержанием искусство Раннего Возрождения, достаточно обратиться к живописи Яна ван Эйка или Фра Беато Анджелико. Подведя итог, скажем, что для русской национальной школы имя Андрея Рублева прочно ассоциируется с ее расцветом на весь XV век, поиском собственного пути иконописи, заметно отличающегося от византийского, что дало большие преимущества в дальнейшем явить миру талант еще одного нашего великого живописца – Дионисия.